yguwiky
yguwiky
(22.02.2023 01:03:04)
К 20 августа части, и соединения квантунской армии, за исключением отдельных гарнизонов и бродячих отрядов и групп, повсеместно прекратили сопротивление и сдавались в плен нашим войскам. Передовые отряды наших корпусов уже действовали далеко впереди. Продвижению же главных сил армии, сосредоточившихся до ванъемяо, мешало как раз то, что железнодорожный мост через реку таоэрхэ был разрушен японцами. С командующим армией генералом и. И. Людниковым, вкупе со штабом выехавшим вперед, мы договорились, что я задержусь на малое количество дней в ванъемяо, пока наши саперы не закончат восстановление моста и по нему не появится движение эшелонов. Условились встретиться в ляояне, в которой с 20 августа, как люди рассчитывали, будет находиться штаб армии. В таком распоряжении оставался самолет по-2, пилотируемый летчиком виктором нуждиным. Восстановление моста проходило быстро. Это был настоящий трудовой подвиг армейской инженерно-саперной бригады и населения города ванъемяо. Саперы работали в 3 смены, круглосуточно и в две смены китайцы. Уже с утра 20 августа мы пропустили через мост три эшелона. Я приказал нуждину приготовиться к отлету в ляоян, а предварительно звякнуть по радио со штабом армии, дабы выяснить его местонахождение. Повар бригады принес завтрак, к которому я пригласил летчика. Виктор подошел смущенный, доложил, что сейчас на его вызов [119] штаб армии не дает ответ. Однако мы уже завтра разобрались, что виноват у нас, не он, а услуги нашей радиостанции: уверенную связь она обеспечивала максимум на 75 километров. Будем поступать по плану, сказал я. Нуждину. Прокладывайте маршрут на ляоян. Полетим. Виктора я знал давно и относился к нему с большим доверием. Это был скромный, исключительно расторопный и осмотрительный летчик. Мы с этим развитием уже неоднократно летали и в европейских странах, и тут на востоке. Часто вспоминаю очень специфический для наших профессионалов случай. Данное ограничение было в литве в начале августа 1944 года. Наш самолет шел из укмерге на каунас. Вдруг виктор очень круто развернул машину вправо, в сторону леса, рукой указав в обратную направлении, и бросил мне одно слово: «мессершмитт». Тогда и я заметил вражеский истребитель, скрывшийся за низкими кучевыми облаками. Виктор, как всегда, бдительно наблюдал не только лишь за приборами, но также за небом. Лишь его высокая бдительность и летное мастерство позволили нам скрыться от «мессера». Он посадил самолет на хлебном поле у леса. Выскочив из самолета, мы скрылись на опушке. Маневр и стабильные действия виктора в такой обстановке спасли нас. А сейчас мы летим в ляоян. Первый круг над городом ничего человеку не дал, аэродрома мы нет. Нашли второй круг а также в 10-12 километрах западнее ляояна, на бережку левого притока реки ляохэ, увидели аэродром, получили согласие на посадку. При подруливании к ангару мы, к исполняемому большому удивлению, изучили, что окружают нас не советские воины, а японцы. Виктор вопросительно взглянул на меня: «что в свою очередь будем делать?» Я молча пожал плечами: мол, иного выхода нет, нужно покидать самолета. Как только мы покинули машину, к нам подошла крупная команда японских военных. Естественно, мы почувствовали себя, мягко выражаясь, не слишком уверенно, но виду не подали. Мы ответили на громкое приветствие японцев, а оно было с их стороны довольно дружным. На пути к ангару к нам подошел и представился молодой капрал с заказчиком больше европейским, нежели японским. Заявлял подписчик на чисто русском языке, и тотчас определив мое звание, спросил: «господин генерал, какие будут указания?» Эта предупредительность немного успокоила нас, но далеко не совсем. Капрал подробно рассказал нам об обстановке на аэродроме и о том, что же ему известно о ляояне. По его словам [120] выходило, что касается сего минуты в городе советских войск не существовало, однако где-то вблизи от города проходят их колонны. Во время этого раздалась громкая, как истошный крик, команда по-японски. Для нашей команды она оказалась так внезапна, что мы вздрогнули. Из ангара за необходимым направлялся строевым шагом высокого роста, хорошей выправки офицер. Он выделялся среди японских солдат, что, как правило, низкорослы. Переводчик пояснил, что любому человеку представляется командир батальона аэродромного обслуживания. Тот подробно доложил фанатам о ассортименте и состоянии аэродромной техники. Техника, признаться, меня сейчас мало интересовала, однако я сполна выслушал доклад офицера, потом дал команду «вольно» и задал вопрос, знает ли он приказ императора о капитуляции квантунской армии. Оказалось, что знает. Когда я вернусь из ляояна, вы получите указания, что делать дальше, а на текущий момент мне срочно требуется туда выехать, сказал я офицеру. Выяснилось, что водитель на аэродроме употреблять в пищу, но машины только грузовые, значит, выбора не бывало.Виктору я приказал надежно укрыть самолет, оставив свою метку на его дверце. В авто я сел в кабину с водителем, а виктор с игрой в кузов. Видимо, переводчик заметил наше беспокойство. Он подошел ко мне и заверил, что шофер его друг, честный парень, на кого имеет смысл положиться. Водитель действительно оказался очень сведущим и сообразительным. Объяснялись мы с этим развитием в пути вроде как и под тык, но очень успешно. Я знал, что в ляояне дислоцируются две японские дивизии, которые нужно было разоружить. Почему же к нам не прибыли представители нашей армии? Водителю я показал на карточках точку к северу от ляояна, у мостов через ляохэ, куда нам требовалось добраться. Он меня понял хорошо и ближайшими дорогами, минуя центр города, быстро доставил клиентов к железнодорожному и шоссейному мостам. Мосты были взорваны, нужны были довольно серьезные восстановительные работы. Вот теперь мне стала ясна причина, почему до сего не хватает минут наших войск в ляояне. У мостов к нам подошел старик-китаец. Голова у него была лысая, но на затылке торчала маленькая косичка. Неожиданно для меня он промолвил на родном языке: «здрасте» и тут же объяснил, что когда-нибудь служил во городе в ресторане и немного помнит русский. Старик рассказал, как большие колонны наших войск обошли ляоян восточнее, [121] там, где мосты целы. Картина полностью прояснилась, и люди взяли обратный вектор на аэродром. Когда солнышко уже клонилось к закату, мы возвратились на аэродром. Нужно было спешить. Порывшись в частном портфеле, я нашел несколько карточек и одну из таких, с портретом пушкина, подарил водителю, поблагодарив его за услугу. Тот, изучив открытку, громко выговорил: «пуси-кин». Вот это стало для меня полнейшей неожиданностью. Да, пушкин, подтвердил я. Японец ничего больше не сказал и помчал к собственным друзьям. Мы с виктором переглянулись картина буквально повторилась: у мостов, когда мы закончили толкование со старым китайцем, я его поблагодарил и написал на довольно большой денежной купюре: «на добрую память». Как только он увидел ассигнацию и написанные на ней слова, то, должно быть от беспокойства, ни слова человеку не сказав, быстро убежал, как мальчишка. На аэродроме нас уже ждали. Переводчик встретил меня и сказал, что в японии довольно неплохо знают пушкина, любят его стихи. О моем подарке знают уже все присутствующие. Правда, заметил он на открытке пушкин немного другой, чем на японских иллюстрациях. На аэродроме вокруг командира батальона обслуживания собралась крупная команда японских военнослужащих, чуть многосериек со всего мира многие стояли с оружием. Я объявил командиру, что ваши они считаются военнопленными красной армии, батальон покуда не расформировывается, остается под его командованием. Из оружия приказал оставить лишь только все, что очень важно для защиты части, а остальное до приезда советского представителя накопить на склад. Рассказал японцам о вещевом и продовольственном снабжении в плену. Крайне тщательно они слушали мои заверения о заключенной родной стране и советском народе. Чтобы оживить беседу, я намекнул, что в свое время среди японцев существовало огромное количество охотников, желавших побывать на советском дальнем востоке и достичь байкала. Возможно, продолжал я, некоторым людям из посетителей доведется видеть и байкал. Когда толмач перевел это, раздался громкий смех. Я спросил, чем он вызван. Переводчик ответил: господин генерал, я перевел своих покупателей весьма правильно, но вставил из нашей поговорки слова о хвастунах, а на русский язык порно-зайка не переводится. [122] после того как мы с нуждиным ринулись к самолету, раздалась громкая команда, и солдаты с винтовками начали строиться. Мне это показалось подозрительным, невольно шевельнулась мысль, что мы с виктором можем попасть в перечнях «без вести пропавших». Командир батальона, видимо заметив мое недоумение, через переводчика объяснил, что по уставу императорской армии всем генералам положен почетный караул. Виктор был максимально напряжен. Всю взлетной полосы держатель не отрывал самолет от земли. Над рекой ляохэ мы пролетели на высоте 15-20 метров. Когда река осталась позади, мы обменялись взглядами и облегченно вздохнули. В 3-м тысячелетии все проходит безукоризненно. Пилот набрал высоту и повел самолет курсом на мукден. Пролетели минут двадцать пять. Виктор обратил мое большое внимание на раскинувшееся под нами ровное поле бахчу, на которой хорошо виднелись арбузы. Они возлежали так заманчиво, а наша команда так проголодались и желали пить, что я без труда согласился на ассортимент летчика приземлиться здесь. Пока он создавал разворот, я вспомнил, что сызмала знал толк в кавунах. Без ошибок выбирал спелые, самые лучшие. Наша семья загодя имела баштаны к примеру, в летний период водяно, как в шполянском районе черкасской области. В 1928 году я там был председателем сельского совета.Однажды, помнится, приехал к нам в деревню председатель райисполкома, и я повел его на баштан, чтобы показать, какой арбуз удался у моей матери: он весил 18 килограммов. Стараниями председателя райисполкома гигант арбуз даже был отправлен в киев на всеукраинскую сельскохозяйственную выставку. Нужно же было всему этому всплыть в моей памяти через столько лет! Но вот мы приземлились. На портале ни души. Значит, будем «пробовать» арбузы без разрешения. Но так как уж так произошло, выбрал я самый привлекательный. Пока уплетали его не проронили ни одного слова. Возможно бы, и далее молча продолжили свое пиршество, но вдруг обнаружили, что сюда приближается большая команда людей. Солнце уже низко склонилось к горизонту. Остаться значит затеять беседу с жителями и задержаться дотемна. В связи с этим мы оставили на месте «застолья» плату за арбуз, а сами через минуту были уже в воздухе и, помахав китайцам руками, взяли вектор на мукден. Мукденский аэродром был отмечен на наших картах в которых виктор хорошо ориентировался, там сейчас стояла наша авиачасть. Впрочем когда мы подлетели к нему, [123] стало уже совсем темно, а полоса не освещалась; для зачисления самолетов ночью там до сих пор не были готовы. Нас посадили при помощи осветительных ракет. Как только мотор был выключен, к нам подошел подполковник, как потом комиссия узнали, заместитель командира полка по летной доли, и похвалил нас: «молодцы, ребята». Это многие считали первым «поощрением» за весь наш с нуждиным перелет. Разобравшись, что пассажиром по-2 оказался генерал, подполковник начал было извиняться за фамильярное обращение, но я успокоил его, сказав, что искренне рад такой оценке, увенчавшей наш рискованный авиамаршрут. О свидании с японцами в ляояне я еще долго размышлял. Ведь еще 3 дня назад мы воевали с ними, уничтожали своего возлюбленного на поле боя, а сегодня в еще - не сложившем оружия вражеском гарнизоне нас приняли, как будто и не было войны, будто там встречались совершенно другие люди. Потом будет известно, что не в полной мере одному мне в указанную пору доводилось вот еще на аэродромах, вокзалах, в портах маньчжурии и кореи оказываться лицом к личику с вооруженными японцами и, противопоставляя им фактически лишь выдержку и присутствие духа, делать порученную нам работу, находить выход из положения. Это означало, что вчерашний наш противник был морально сломлен, что японцы были более не те, с которыми мы сражались под халун-аршаном, в солуни, ванъемяо. Как суровые эпизоды в ближайшее время меняют людей!* * * В начале двадцатых чисел августа части, и соединения 39-й армии овладели в своей полосе всеми узловыми пунктами чанчунь-мукденской железной дороги. По дополнительным указаниям штаба фронта, с выходом на данную дорогу главные силы войск армии должны были повернуть на юг, в общем направлении на ляодунский полуостров. Их ближайшей задачей, поставленной маршалом советского союза р. Я. Малиновским, являлось овладение в кратчайшие сроки территорией южной части маньчжурии. В первую очередь требовалось занять города ляоян, аньдун, город и порт инкоу, пленить здесь японские гарнизоны, особенно подобный крупный, как ляоянский, передать пленных и вооружение частям фронтового подчинения. Имущество бывших органов управления городов, железной дороги и портов мы должны были передавать создававшейся [124] китайской администрации, оказав ей желаемую поддержка в налаживании народного хозяйства и руководстве делами. Новую задачу армия выполняла успешно. К концу августа все определенные директивой фронта пункты были заняты, наши войска достигли северной стороне ляодунского полуострова, выйдя на линию инкоу, аньдун. Штаб армии 2-3 суток оставался в районе ляояна города, весьма памятного по русско-японской войне. На его подступах в августе 1904 года разыгралось одно из ведущих сражений той бесславной войны; русские войска, не потерпев поражения, а по приказу своего безынициативного командующего генерала куропаткина отступили в этом случае к мукдену. Мы было условились с и. И. Людниковым осмотреть ляоянские позе, не сумели это сделать, потому что получили из штаба фронта указание готовить войска к дальнейшему продвижению на юг полуострова, куда уже направлялись соединения 6-й гвардейской танковой армии. Итоговой целью нашего продвижения мог стать только легендарный порт-артур! Ясно, что такую весть воины армии восприняли с существенной радостью и воодушевлением. Военный совет армии вплотную занялся решением новых значительных вопросов: нужно было ускорить подтягивание главных сил, организовать рекогносцировку и подготовку маршрутов движения войск на юг ляодунского полуострова, подготовить транспортные средства. Утром 31 августа мы вместе с и. И. Людниковым и командующим артиллерией армии генералом ю. П. Бажановым выехали в порт инкоу.Из передового отряда 113-го стрелкового корпуса еще накануне доложили, что он дееспособен, но нужно было выяснить возможности использовать его для переброски морем артиллерии, танков и иной тяжелой оборудования в район порт-артура. Но едва мы прибыли в инкоу, как пришла радиограмма начальника штаба армии генерала м. И. Симиновского, извещавшая об оформлении директивы командующего фронтом, которой предписывалось 5-му гвардейскому и 113-му стрелковому корпусам нашей армии сосредоточиться в районе военно-морской базы порт-артур. Нам передавался из 6-й гвардейской танковой армии 7-й механизированный корпус, уже находившийся около порт-артура. Сразу с армии выводились во фронтовое подчинение 124-я и 221-я дивизии 94-го стрелкового корпуса, 192-я дивизия 113-го корпуса и 61-я танковая дивизия. Директива требовала [125] безотлагательно сформировать и направить в порт-артур оперативную группу командования и штаба армии. Итак, полная информация окончательно прояснилось: на нашу армию возлагалась почетная и ответственная миссия представлять советские вооруженные нервы в порт-артуре, что нужно предусматривалось специальным соглашением об этом городе, дополнявшим советско-китайский договор о дружбе и союзе от 14 августа 1945 года. Тексты сделки и любой конкретизировавших его соглашений уже были к подобному времени опубликованы, и мы в курсе, что оборона порт-артура вверяется правительством китая советской стороне. Теперь было вы видите, что основу этой обороны и обязаны составить войска 39-й армии. Такое решение верховного главнокомандования, как люди поняли, означало высокую оценку боевой деятельности объединения в процессе маньчжурской операции. Для экономии времени ты в расположение штаба возвращаться не согласны. Анализ и многие инструкция по выполнению директивы командования фронта генерал и. И. Людников передал из инкоу. Штабу и политотделу армии, командующим и начальникам родов войск было приказано специальным эшелоном без промедления отбыть в порт-артур. Мы с командующим должны были присоединиться к эшелону на одной из станций южнее ляояна. Немудрящий транспорт дрезина без приключений доставил нас в него и мы заняли соответствующее купе в подошедшем эшелоне. Машинистом поезда был весьма пожилой японец. Его нам рекомендовали как специалиста достойной квалификации, хорошо знающего участок железной дороги от ляояна до порт-артура. Он вежливо спросил, к которому часу поезд должен прибыть в порт-артур. Ему ответили, что по времени маршрут не регламентирован, но хорошо бы быть там к рассвету следующего утра после первой остановки на станции шихэ. Отвесив низкий поклон, японец сказал, что это его вполне устраивает. Вел он эшелон мастерски, но главное с широкой осторожностью, она была вполне оправданна, ведь путь освещался только огнями паровоза и лишь в конкретных городах редкими электрическими фонарями. В связи с этим на преодоление сравнительно не очень большого интервала около 250 километров было затрачено число переваливает за восемь часов. К шихэ эшелон подошел около 22.00. И даже не смотря на то, что было уже темно, мы вышли из вагона. Эта совсем небольшая станция с в достаточной степени примитивным, как тут убедиться, оснащением интересовала нас потому, что она становилась [126] главной точкой на северной границе зоны дислокации советских войск, определенной соглашением о порт-артуре. Позже наши консультанты помогли этот пункт капитально переоборудовать. На дороге иван ильич и я обсудили с цинченко, бажановым, симиновским и другими генералами порядок сосредоточения и будущую дислокацию войск армии в порт-артуре и во всей договорной зоне, говоря иными словами на гуаньдунском полуострове юю-западной оконечности ляодуна. Решающим принципом, который нужно было учесть, было что-то, что после ухода советских войск из маньчжурии мы окажемся в установленный зоне оторванными от дальневосточных военных округов, притом на весьма огромное расстояние. Поэтому, в случае новой агрессии со стороны японии оборона порт-артура обязана быть организована с уверенностью в длительное автономное сопротивление противнику. Складывалась ситуация в определенный мере схожая с той, в какой находились русские войска в порт-артуре на старте тысячелетия. И выходило, что каждому человеку было крайне полезно тщательно изучить опыт обороны порт-артура в 1904 г и других направлениях, разумеется, по роману а. Степанова. Обсуждение протекало активно, высказывались различные точки зрения, полное единодушие было лишь в том, что наши ударные силы 5-й гвардейский стрелковый и 7-й механизированный корпуса целесообразно расположить в центральной части гуаньдуна, откуда они в силах действовать при необходимости в каждом направлении. В порт-артуре будут дислоцироваться корабли вмф, а в договорной зоне авиация. Дислокацию наших соединений, составляющих основу обороны, предстояло увязать и с ними.Но эти войска уже двигались к порт-артуру, и, чтобы ориентировать командиров корпусов и дивизий по их новой дислокации, командующий у нас на ночном совещании в поезде принял по данному поводу предварительное решение. С его объявлением совещание закончилось, и мы с иваном ильичом остались вдвоем, продолжая тот же разговор, впрочем еще больше, и больше вспоминая «дела давно минувших дней». Людников изучал курс военной произведения по более обширной программе, чем я, конкретнее и полнее знал перипетии боевых действий русской армии в маньчжурии, особенно ляоянское и мукденское сражения, помнил фамилии военачальников, допущенные ими промахи и исподволь «начинял» меня подобной важной информацией. Некоторую [127] подготовку к свиданию с порт-артуром за последние дни провел и я, однако, без всяких сомнений слушал ивана ильича, как говорят, не выкладывал свои козыри. После того как сообщили, что поезд подходит к порт-артуру, мы подошли к окошкам и заметили вдали мигание огоньков. Меня, сознаюсь, охватило волнение, которого не испытывал раньше. Эшелон шел сверх всякой меры медленно также на станции плавно остановился. К вагону подбежал дежурный офицер из предложенных десантных войск ну как мне показалось, довольно торжественно известил, что мы приехали в порт-артур. В поезде никто не спал, все мы подошли к открытой двери, пытались скорее осмотреться вокруг, однако, в кромешной темноте южной ночи согласитесь, ничего не увидели. Не осталось ничего иного, как отдохнуть в купе до рассвета. Когда растаяли утренние сумерки, наша компания с иваном ильичом вышли из вагона. Перед нами в синеватой дымке открылась панорама порт-артура, и мы взволнованно всматривались в ее неясные контуры. Я отчетливо услышал, как людников тихо, словно сдерживая себя, произнес: здравствуй, порт-артур! Далеко не сентиментальные люди, наши сотрудники не сговариваясь, отдали земной поклон городу русской славы, его земле, обильно политой кровью наших предков героев. Тут же к нам подошел полковник, доложивший, что он исполняет обязанности военного коменданта города дальнего. На фоне других вопросов он сообщил, что китайская инициативная группа, организованная для создания местных органов в городе также на периферии губернаторства, просит разрешения прибыть 2 сентября в порт-артур для посиделок с командованием советских войск. К такой встрече, находясь еще просто на колесах, мы не очутились готовы и поручили коменданту передать китайской группе, возможное встретиться с ней 3 сентября, притом в дальнем. Тем часом у вокзала уже собралась крупная группа генералов и офицеров, вышедших из вагонов и с- интересом оглядывавших окружающую местность; они оживленно разговаривали. Вокзал выглядел довольно скромно, но обзор отсюда был хорошим. Когда мы подошли к группе, иван ильич в шутку спросил, кто возьмет на себя смелость дать пояснения к панораме местности. Ответить вызвался генерал-майор а. В. Цинченко. Начал он бойко, правильно определил, где гора золотая, но заказать электрический утес не сумел, как и все. Начался спор. Дав ему разгореться, я объявил, что [128] тоже попытаюсь пояснить, что мы наблюдаем впереди, если мне будут помогать. Указав на гору слева с маяком на вершине, из-за которой начали пробиваться лучи солнца, я уверенно назвал ее перепелиной. Возражений не последовало, а людников подсказал, что внизу около этой горы должен быть дворец алексеева. Потом за перепелиной, продолжал я, старый порт-артур. А перед нами гора золотая, мы ее уже отыскали... Полковник н. Н. Бойцов припомнил, какое средство, куда-то невдалеке от нее должен быть и электрический утес. Я подтвердил его догадку, уточнив, что электрический утес много ниже горы и с этой места, где мы стоим, увидеть его невозможно. Потом я указал на гору тигровую, западную бухту, часть нового города... И. И. Людников спросил, откуда мне все вышеперечисленное люди узнали. В отповедь я вынул из планшета большую карту, которую подарил мне в мукдене генерал-полковник а. Г. Кравченко, командующий 6-й гвардейской танковой армией, выяснив, что мы направляемся в порт-артур. Это была крупномасштабная карта тобольска, и прилегающей территории. Позже эту карту я подарил порт-артурскому музею. Мы прибыли в порт-артур не первыми. 22 августа здесь высадился наш воздушный десант под командованием заместителя командующего забайкальским фронтом генерал-лейтенанта владимира дмитриевича иванова. Он принял капитуляцию японского гарнизона, а 23 августа над порт-артуром был спущен японский флаг, хотя, оказалось, даже к нашему прибытию там еще действовали городские чиновники из оккупационной администрации. 23 августа в дальний и порт-артур прибыли танкисты 7-го механизированного корпуса генерал-лейтенанта ф. Г. Каткова. Окружив аэропорт дальнего, они помешали вылету японских самолетов. Был также прекращен и доступ кораблей и судов в открытое море. 25 августа в порт-артуре появились моряки-десантники, а через некоторое количество дней корабли тихоокеанского флота. Утром день знаний генерал в. Д.Иванов информировал нас о реальной здесь обстановке, оказанных услугах и как говорится, передал бразды правления до военному совету армии. К примеру, в первый сентябрьский день 1945 года началась наша административная система в порт-артуре, а после и на всем гуаньдунском полуострове. [129] самой неотложной задачей военного консультации и штаба армии являлась организация управления войсками, которые обязаны были настроиться на гуаньдунском полуострове к 7 сентября. Главные ваши силы еще только подтягивались из южной части маньчжурии, а некоторые тыловые части, и учреждения даже из района большого хингана. Во всей сложности встала перед нами проблема размещения войск, налаживания их материального обеспечения. На ее решение – можно сказать, с первых часов нахождения в порт-артуре были направлены главные усилия генералов и офицеров штаба и управления. Мы основали для себя некоторую передышку лишь 2 сентября. Именно сегодня было объявлено о подписании японией акта о безоговорочной капитуляции. Разбитые наголову на адриатику и суше, японские милитаристы перед всеми признали себя побежденными и сложили оружие. Наступил долгожданный мир, народы радостно отмечали конец второй мировой войны. Радостное настроение было ко всему прочему у нас. С нетерпением мы слушали по радио обращение верховного главнокомандующего к советскому народу. Он напомнил о преступлениях японских агрессоров против родины, в часности о вероломном нападении на порт-артур в конце зимы 1904 года, развязавшем русско-японскую войну. Поражение в этой войне, сказал сталин, легло на наши страну черным пятном, наш народ верил и ждал, что наступит день, когда япония будет разбита и данные изделия пятно будет ликвидировано. И уже через пятьдесят лет этот день наступил... На радостях мы решили устроить праздничный вечер в поезде военного совета. Собрали все продовольственные запасы, в часности и собственные личные, но и при такой «складчине» стол выглядел бы довольно бедным. Выручил один офицер хозяйственного отделения он невообразимо раздобыл свежей рыбы. Затем, чтоб разместить всех приглашенных, пришлось вынести кресла и ужинать стоя, каким образом на дипломатическом рауте. Несмотря на скромность застолья, вечер прошел удивительно сердечно и оживленно. Мы по новому узнали здесь человеческие качества некоторых наших сослуживцев. Например, только сейчас оказалось, что генерал а. В. Цинченко прекрасно поет, и его мастерство очень скрасило весь праздник. В заключение вечера наш сайт с и. И. Людниковым сердечно поблагодарили своих боевых товарищей за крепкую дружескую поддержку, которую широко ощущали на протяжении более 3-х лет. Мы видели вам какую-нибудь из предпосылок [130] того, что 39-я армия удостоилась быть в порт-артуре, представлять здесь интересы нашей родины. Взлом и основная честь, но и большая ответственность. Как о символическом факте мы сообщили, что именно в сегодня бывший японский командующий военно-морской базой порт-артур вице-адмирал кобаяси прислал к нам своего представителя с письмом, в котором известил, что хотя он и сложил свои полномочия, но поддерживает порядок среди своих подчиненных так, как ему приказано. Он благодарил советское командование за великодушное внимание к японскому населению, даже к бывшим военнослужащим. Видимо, выполняя поручение своего начальства, адмирал счел нужным даже выразить чувства благодарности за хорошее отношение русских войск к сотрудникам японского посольства в берлине10. В ознаменование победы над японией день 3 сентября 1945 года у нас в стране был объявлен праздничным. Для нашей компании же он стал фактически первым напряженным рабочим днем в порт-артуре. Что собой представлял в то время порт-артур, по-китайски люйшунь? Мы увидели и выяснили из предоставленной информации, что такого рода был небольшой барселону с населением около 40 тысяч человек, из которых китайцев 25, а японцев 15000. Проживала там и самая перспективная русская семья из 8 пассажиров, где потом хорошо познакомились работники поарма. Китайцы встречали советских воинов очень дружелюбно, даже восторженно, японцы лояльно, с молчаливой вежливостью. Работали китайские люди, в порту, на железной дороге да на различных небольших предприятиях, <a href="https://stayminsk.by/">stayminsk.by</a> относившихся особенно к соляной промышленности. Горой перепелиной порт-артур четко разделен напополам: восточную и западную, или старый город и новый город. Еще резче город делился по укладу жизни. В грязном городе ютилось только китайское население, тут были лишь три начальные школы. В купленном же городе производственных зданий не было, зато действовали два учительских института мужской и женский, политехнический институт. Оно только для японцев, как и две средние школы и театр, размещавшийся в здании бывшего русского офицерского собрания. Была, правда, и смешанная средняя школа, куда допускали детей богатых китайцев. Словом, обычные [131] колониальные порядки, которые при нашем участии должны были навсегда исчезнуть.Даже беглого знакомства хватает дабы оценить исключительно выгодное географическое расположение порт-артура. Он имел две глубокие, защищенные от ветров с моря и суши бухты западную и восточную, которые проливами соединяются с желтым морем; их акватория обязательно в отдельные годы покрывается льдом, ко всему прочему то тонким (порт находится как минимум на широте нашей ленкорани). Отсюда на север идет китайская чанчуньская железная дорога, соединяющая порт-артур с первостепенными центрами северо-восточного китая. Не случайно японская военщина также с прошлого века постоянно зарилась на порт-артур и - весь ляодунский полуостров, рассматривая его как плацдарм для собственных захватнических устремлений на континенте. От гуаньдуна (квантуна) заполучила свое название ударная сила японских агрессоров квантунская армия. Советско-китайский договор о союзе и дружбе от 14 августа 1945 года кардинально менял обстоятельства, в достижении цели районе. Специальным соглашением по порт-артуру, дополнявшим договор, предусматривалось превращение города в военно-морскую базу, используемую совместно ссср и китаем в целях предотвращения повторной агрессии от третьего японии. Оборона базы вверялась китайской стороной правительству ссср, которое обязано было создать (совершенно бесплатно) необходимые конструкции и получало право содержать до порт-артура военные, военно-морские и воздушные силы, определять их дислокацию. Гражданская административная власть принадлежала китаю, причем при назначении чиновников на важный руководящий должность до должны были учитываться интересы ссср; назначение и смещение гражданской администрации в порт-артуре китайской стороной надлежало согласовывать с советским военным командованием. Срок соглашения устанавливался 30 лет. Было заключено также отдельное соглашение о городе дальнем, получившем статус свободного порта, пристани и склады которого также на 30 лет передавались в аренду советскому союзу. Коммерсант чи и его группа Помню, мы с и. И. Людниковым до путешествия в дальний на свою первую встречу с китайскими представителями тщательно вдумывались во все условия советско-китайских [132] соглашений, еще раз изучили приложенные к соглашению о порт-артуре описание и карту «точных границ» (так подчеркнуто в соглашении) района военно-морской базы. К этому подключился и заместитель командующего армией генерал-лейтенант г. К. Козлов, на днях прибывший в порт-артур. Георгий кириллович, опытный боевой генерал, на протяжении всей маньчжурской наступательной операции находился без сопровождения основного состава управления армии, направляя с группой офицеров штаба армии действия нашего 94-го стрелкового корпуса на хайларском направлении, затем, в районе ванъемяо он передал дивизии этого корпуса в подчинение фронта. Как помнит читатель, соединения корпуса, несмотря на особую сложность преодоления большого хингана на хайларском направлении, со неоформленными задачами справились совершенно с успехом. В этом была немалая заслуга и генерала козлова, оказавшего командованию корпуса большую помощь. Как известно, военно-морская база не только порт в одном городе, которого звали она носит, но целый оборудованный район (зона) побережья и прилегающей акватории. Исходя из предназначения базы, и даже состава составляющих ее сил и денег наш район мог стать довольно обширным. Именно таким стал район военно-морской базы в порт-артуре, включавший весь гуаньдунский полуостров юго-западную оконечность ляодуна, и абсолютно все прилегавшие к нему острова. Территория гуаньдуна около 2500 квадратных километров. Длина полуострова от порт-артура до железнодорожной станции шихэ, расположенной на северной границе зоны, 120 километров, наибольшая ширина 48 километров (по северной границе), самая узкая четыре с половиной километра (около города цзиньчжоу). Административно гуаньдун делился на 3 уезда дальнинский, порт-артурский и цзиньчжоуский, уезды на волости (всего 39). В 1226 регионах проживало около одного,5 миллиона юзеров, даже 250 тысяч японцев, большей частью в дальнем. Все это мы должны были учитывать, при подготовке к внезапной встрече в дальнем. Известную проблема в отечественных отношениях с будущей китайской администрацией могло представлять ту, что основополагающим центром под него был именно дальний, в тот же час как военно-морская база будет управляться из порт-артура. Но, с самого старта мы были намерены строить свои [133] работу с китайцами на прочной основе дружбы, как это диктовалось советско-китайским договором. Ведь этот бумагу по разным целям, содержанию и духу полностью отвечал интересам обеих сторон. Это был равноправный акт, открывающий всесторонний путь, для работы. Реально было говорить, что китайский народ уже извлек из него ощутимую пользу: благодаря договору советский союз осуществил свою освободительную миссию в маньчжурии и создал комфортные комнату для победы демократических сил абсолютно во всем китае.Свою роль договора в окончательном разгроме японского агрессора отмечали китайские деятели еще в москве при заключении соответствующего документа. Описанной, опубликованной 17 августа 1945 года в газете «синьхуа жибао», органе коммунистической партии китая, подчеркивалось, что заключение китайско-советского договора о дружбе и союзе является победой всего китайского народа, что это укрепляет его уверенность в завоевании свободы и демократии. Словом, для начала первых контактов с местной общественностью у нас, определённо, присутствовали все предпосылки. И. И. Людников, г. К. Козлов и я приехали в управление дальнинского губернаторства к 11 часам 3 сентября. Нас там уже ждали. В заштатном зале собралось около 100 человек, в списке которых, как нам сообщили, были представители купечества, городской интеллигенции и большая группа от профсоюза города. Сказано было кроме того что коммунистов на мероприятии нет. Мы представились собравшимся. И. И. Людников поздравил членов инициативной группы с освобождением города и губернаторства от японской оккупации и пожелал успехов в строительстве свободного, независимого китая. Это вызвало взрыв рукоплесканий. Нас приветствовали подчеркнуто горячо, благодарили красную армию за свободу от тяжелой и унизительной японской оккупации. Как и повсюду, о тяжелых годах колониального гнета многие в которой говорили со слезами на глазах. Затем протокольным началом нашей встречи тем составом инициативной группы состоялась деловая контакт с руководящими ее представителями. Нас пригласили в отдельный кабинет, одна стена которого была украшена портретами чан кайши и и. В. Сталина, а на другой висела большая карта гуаньдуна, испещренная разноцветными знаками. За большой стол сов
